Волосы из тёмно каштанового приобретали всё более и более тёплые тона. Глаз нервно подергивался, а слова крайне не желали собираться в предложения даже подпитываемые уязвлённой гордостью. Его приятель увещевал его уже пятнадцать минут о том, насколько он скользкий тип и то, что охмурять чужих девушек не прилично как минимум и как максим грозит ему трёпкой.
- … и чтобы около неё я тебя не видел! – закончил свою тираду запыхтевшийся дружок.
- И как этому идиоту, да простит меня наша светлая дружба и непопятнанная молодость, объяснить, что я даже не смотрел я на неё? И то, что улыбка сама предательски расползлась по моему лицу без всяческих на это дозволений? Её уже на рефлексы списать можно, а на такое даже животные не обижаются. - Джерард старался успокоиться и отгонять все подлые мысли о том чтобы пару раз макнуть товарища головой во что-нибудь освежающее. Даже если это что-нибудь безобидная раковина, а не очередное зелье сомнительного происхождения. Излучая всеми фибрами своей души доброжелательность, Уолш мягко ответил:
– Друг мой, повторяю тебе в сотый раз - я не заигрывал с твоей девушкой. Я может даже не ей улыбнулся, а своим мыслям о том насколько у меня умный и всепонимающий друг.
- И за обедом ты тоже не на неё пялился? – Успокоить этот миниатюрный чайник оставалось задачей из разряда не реальных, слава богу, что он ещё за палочку не хватался и не пытался сделать предмет утвари из самого Джерарда.
- За обедом? - парень припнул свои воспоминания, которые, взбунтовавшись, не хотели принимать нормальный облик. А волосы всё краснели и краснели, выдавая недовольство хозяина на показ.
За обедом он действительно улыбнулся одной привлекательной мисс, которая передала ему лимонный пудинг.
- Это была не улыбка, брат мой, я, да будет тебе известно, всё утро мучаюсь от колик. Видимо неудачное заклинании зацепило или вдохнул чего-то не того не зельеварении. А то, что тебе показалось улыбкой, было на самом деле натянутой вежливой гримасой за то, что мне подали пудинг. И предугадывая будущие твои крики, пардон, вразумления меня бестолкового – отвечаю: и краешка глаза моего не зацепит это чудесное создание всецело принадлежащее тебе.
Не дожидаясь ответа или отправленного в вдогонку заклятия, Уолш скрылся за ближайшим поворотом, буркнув что-то вроде «опаздываю на урок». Шевелюра его уже была ярко алой, а глаза приняли ядовито жёлтый оттенок.