Спальня....

Спальня....место для настоящего волшебства.

Я знал, что ехать в Москву за мечом, смысла нет: это был бы неоправданный и бесполезный риск. В тоже время, я был в курсе, что в не столичных городах шансов выполнить задание или хотя бы собрать информацию было больше.
Среднероссийский городок Псков порадовал экологически чистой грязью под ногами и гордой надписью на въезде: «Советский Псков – идет по пути к Коммунизму». Оделся я соответственно ситуации: джинсы самопальные, футболка с Микки-Маусом и ФРГ-шный плащик; образ дополняли очки и потрепанный портфель. Весь мой вид говорил о том, что я аспирант-историк из Ленинграда, интересующийся фольклором. Я знал, что с магией в СССР, мягко говоря, туго – только спец. отдел КГБ хранил артефакты и экспериментальный институт, открытый в оттепель занимались магическим вопросом в совке. Остальные магические приметы были признаны пережитком, замутняющим путь к коммунизму и карались законом. Хотя в провинции «пережитки» еще сохранились и приумножались в странной смеси с суевериями.
К 1976 году до Советской буржуазии долетел западный ветер увлечения антиквариатом, поэтому гостиные и кабинеты видных партийцев часто украшали магические артефакты или копии выполненные местными умельцами, назначения которых ни те, ни другие не знали. В мои цели не входило нарушать уголовный кодекс, и делать, что-то могущее навредить исторической Родине, что я ясно объяснил этому английскому типа-Мерлину. Сэр Дамблбор смотрелся уж больно благообразно, но «мозгами шевелил» будь здоров как резво – что давало шансы, что заказчик он вменяемый и может стать постоянным клиентом. Хотя платить он скорее будет натурой…. нет, мои фантазии о студентках были мало осуществимы, в этом плане мне хватало родного Кембриджа, но на бартер артефактами достойными его раскрутить можно. В этот момент меня вернул к реальности грузовик вихляющий колесами по дороге аки проститутка бедрами на Пикадилли. Все было ясно – за рулем очень правильный, но совсем не трезвый работяга. Я слегка подкорректировал его сознание, он выровнял машину, а я пошел к местной крепости – очагу культуры. Шел я не очень быстро, чтобы не привлекать внимание столичными манерами, не входить в диссонанс с ритмом в этого ленивого городишки. Крепость порадовала меня, это был действительно памятник и магловской и магической культуры. Я смотрел на древние стены, вспоминая своих предков…
В местном краеведческом музее в мою легенду поверили. Меня встретил человек мужского полу по виду чуть за сорок. Одет он был в белую панамку, рубашку, брюки с подтяжками, коричневые полуботинки. Весь его вид был немного помятый, взгляд – живой и, несмотря на очки с толстыми линзами, как будто извиняющийся за что-то. Звали его Никанор Вальянович Спасский, мне он сразу понравился. После традиционных приветственных фраз и пары цитат из Проппа, Эллиаде и Лихачева, мы перешли к захватывающей для нас двоих беседе о фольклоре и мифологии. Тут в комнату, где мы расположились вплыла статная мадам с волосами морковного цвета, в цветастом балахоне («ГДР»,- с гордостью словила она мой взгляд на её странном одеянии) и в огромных деревянных бусах. Она, к сожалению, как и Вальянович магом не была: «Анфиса Владленовна», — произнесла она голосом педагога-организатора, — «Иван, аспирант-историк из Ленинграда, фольклором интересуюсь», — ответил я, встав и поклонившись даме. Было видно, что при виде Спасского её грудь начинала вздыматься в ускоренном темпе, а голос под его взглядом немного дрожал. Спасского тоже впечатлял габариты Анфисы В., он млел от неё, но как интеллигентные люди они не могли перейти ватерлинию светской беседы…..
Я второй раз за день немного вмешался в сознание советских граждан, понимая, что мое уважение к уголовному кодексу, не спасет меня на советском суде – самом справедливом в мире. Анфиса удалилась из помещения, предварительно бросив на Валерьяныча призывный взгляд, и уронив на пол пепельницу с окурками: «Какая я неловкая», — за слоем грима было видно, как покраснели её щеки, и она стала похожа на школьницу… Без женского полу, беседа продолжилась, на столе появилась бутылка рома и банка шпрот. Валерьянович был интересным собеседником, и действительно любил свою работу. Поэтому привезенные мной книги по магловской теории и истории фольклора, он воспринял радостно как ребенок. Он махал руками и приплясывал, читая вслух отрывки научных работ. Осторожно в процессе дальнейшей беседы я выяснил, что мечей-кладенцов было несколько. Самый «нарядный», парадного вида, забрали в КГБ. В Пскове осталось пара, два лежат в кладовой.
Мы с ним прошлись по экспозиции. Меч в витрине был подделкой, не был магическим артефактом, но оба из кладовой оказались подлинными. Количество искомых предметов успокоило мой внутренний голос, и убедило, что мои действия по изъятию меча не противоречат моему внутреннему кодексу. Из разговора со Спасским, я узнал, что дело не только в мече, сколько в богатыре, который его берет в руки. «Один из этих предметов и убил моего предка, Кощея», — подумал я. Я почувствовал, что сейчас растрогаюсь и понял, что настало время магического антипохмелина. Его употребление вернула стройность моему разуму, но легкая тень грусти за пра-пра-прадеда осталась в чувствах. За меч Валерьян Никонорович получил видимую плату - мешок научных трудов, и невидимый бонус – в виде уместного количества удачи и помощи с Анфисой. То есть сделка по кодексу магического мира была законной.
Я аккуратно поработал с памятью обоих интеллигентов. Содержимое кладовой не было католагизированно. Оба теперь считали, что решив заняться благородным делом «учета и контроля», они обнаружили книги и…нашли друг друга. Когда я вышел на улицу уже смеркалось.
У продмага собралась стайка молодежи: юноши в самопальной джинсе и барышни в коротких юбках. Улыбнувшись, я зашел в магазин и купил себе бутылку кефира и бублик. Меч был спрятан в бездонном кисете, который висел у меня на шее. Молодежь начала настороженно меня разглядывать, самый смелый подошел и спросил: «Это, типа, чувак, ты откудова, футболка классная, давай поменяемся», — в его голосе были страх и желание выделится среди своей компании. Я понял, что…. будет драка. У комсомолок загорелись глаза, дух борьбы висел в воздухе, тишину нарушило только лаянье собаки. Свет от одинокого фонаря придавал кинематографический оттенок всей сцене. Чувихи жадно ждали драки, а чуваки, как молодые волчата, рвались в бой, не зная с чего начать…..то есть, как дерутся в столичных городах. Самый резвый решил выступить и продолжил фразу приятеля: «Скидавай футболку, фраер залетный…», — после этих слов я увидел, как в мою сторону летит кулак. Кулак летел медленно и неумело. Я еще не знал, что с ним сделаю, но мне было его жаль. Нет, я не использовал в таких случаях магию, и учитывал уровень противника, просто зная контингент, было понятно, что после позорного поражения, он перестанет быть вожаком, и самая крутая чувиха не даст обстлюнявить себя в киношке…. но он должен понять, что в жизни хамство – не главный способ выживания….Все кончилось быстро. Парни лежали штабелем. Чувихи раскрасневшись как молодые поросята разбирали пацанов, пацаны изумленно смотрели на окружающий пейзаж, запах их пота смешивался с запахом крови, разлитого кефира и чьих-то дешевых духов. Мой бублик лежал в луже чьей-то крови… Я понял, что сейчас приедет милиция.
«Сейчас будут проблемы, а я так и не поел»,— подумал я, эта драка стала логичным завершением дня: знакомство с замечательным человеком, выполненный заказ, но увидеть орудие убийства предка, оказалось не так просто, поэтому мне требовался выход адреналина. Модифицировав память бычков и телочек (они думали, что передрались из-за марок советских авто) я спокойно пошел прочь. В безлюдном месте я трансгрессировал в свой английский дом.
Дома я решил принять ванну. Расслабляюсь я не мог перестать думать о несправедливости: любой слабак и тупик, имевший искреннюю веру в справедливость, при помощи меча мог завалить самого крутого волшебника – так погиб дед Кащей…. После ванны я вручил домовенку Кузе привезенные подарки: ржаной хлеб, бутылку «Пшеничной» и пару образцов советской порнографии. Кузя был мои другом, а не только духом дома моего рода, поэтому я немного подтрунивал над его эстетическими вкусами. Он в ответ шутил по поводу моего отношения к женскому полу, называл меня «дылдой».
Потом я принялся изучать меч. Кроме легендарной булатной стали, пары понятных надписей, в нем было заключено мощное волшебство, способное трансформировать благородный порыв в силу. Моих знаний, естественно, не могло хватить, чтобы понять, как это устроено, но вот хитрый лис Дамблдор, может с этим разобраться. Интересный он человек, симпатичный, но очень старается быть правильным.....Я засмеялся предсавив, как бы перевозил меч магловским способом....что то мне не очень хотелось выяснить если в СССР тюрьмы для волшебников. Интересно, все же зачем ему это надо, хотя, он фанат своей школы, поэтому.. надо почитать историю Хога.

Дома я внимательно изучил историю Хогварца, и сумел связать интерес к кладенцу с наличием в Хоге меча Гриффиндора… и подумал, кроме добычи меча, Дамблдор может предложить еще работу.
В Кембридже я записался еще и на физико-математичекий курс, надеясь изучая магловкие точные науки, стать лучше в трансфигурации, и понимании сущности магической материи. Транфигурация, прямо сказать, не была моим сильным местом. Дополнительным стимулом был интерес к Энжи Макинлор, обалденной чувихи из Кембриджа, с которой я тогда имел прекрасные отношения, благодаря её вере в «свободную любовь».
Энжи обладала всеми достоинствами необходимыми телке, но, к сожалению, была жуткой занудой, желающей проводить с «русским медведем» все свободное время, причем не только в горизонтальном положении. Сейчас она лежала в моей кровате.......Только поступив в Кембридж я комплектовал, из-за того что меня воспринимают как «русского медведя», хотя в СССР я был всего несколько раз, но потом понял, что это удобная позиция, особенно в отношениях с местными телками. Я был одиночкой. Странный имидж позволял мне без особых усилий скрывать, что я волшебник и отлучатся по своим делам. Мой автопарк и шмотье, давали возможность общаться с местными крутыми на равных. Хотя общался я и с ботанами, и с обладателями спортивных стипендий (я выступал за университет в паре спортивных дисциплин). Энжи купилась на то же: она, как и многие идеализировала коммунизм и мою таинственность приняла на чистую монету. Рядом со мной она чувствовала себя обладателем диковины, меня это веселило, и я ей подыгрывал, ведя себя чуть более хамовато, чем мне было свойственно. Но когда после многочасовых сексуальных игр, я слышал из её прекрасных пухлых губ категоричные собственнические фразы не предполагающие ответы или отрицания: «мы с тобой на следующей неделе пойдем…к моим родителям», или к её друзьям, которые жаждут пообщаться с русским, или гулять с подругой детства, в модный клуб», — я впадал в ступор. Как и от того, что, как и многим, футболка с Лениным, сумка-мешок с Че и левые взгляды не мешали Энжи жить за счет родителей, тех самых буржуа-кровопийц. Не сразу я понял, почему мои родители так настаивали на учебе их сына в магловском университете. Маглы и маги очень похожи, только в мире «не волшебников» я не мог применять заклинания в качестве аргумента. Умение решать проблемы без магии было действительно ценным, учитывая наш семейный бизнес. А мне действительно нравилось заниматься магическим антиквариатом…
От этих мыслей меня отвлекла Энжи: «Айваан, ты должен пойти со мной к родителям на следующей неделе», — произнося это, она бесчестно кусала мочку моего уха и терлась своей шикарной грудью чуть ниже моего живота. Дабы пресечь дискуссию, я вернул ситуацию под контроль: резко обнял её и повалил на кровать… Секс на ближайший час, не дал девушке возможности закончить спич о вечеринке с родителями: она, как впрочем, и я, полностью погрузилась в процесс сладостного исследования границ страсти. После я зарылся носом в её волосы, её запах был удивительнее, чем её мозг, её фигура и темперамент прекраснее чем глупые мысли. Она лежала, расслабившись с полузакрытыми глазами.
«Детка, сегодня я уеду в Сидней», — ответил я, на её вопрос, выходя из душа, — «Детка, так ты революционэрка или папина дочь-отличница?», — шутливо сказал я. Она промолчала, и через минуту, внимательно на меня посмотрев, ответила: «Жаалко…., что ты уезжаешь, зачем ты работаешь…», — она надула губы, — «Нет, не мешает, хотя я не знаю, как это объяснить русскому Айвану», и на то, чтобы транслировать чужие мысли. Правда её фигура и энтузиазм в постеле компенсировали этот небольшой изъян. Я шлепнул её по заднице, мы пошли пить кофе и я отправился в Австралию.....